9 мая 2015-го: война красного мака и георгиевской ленточки

Вчера мы увидели город, раздавленный трагедией годичной давности. Ровно год назад в Мариуполе стреляли, лилась кровь и агрессия растекалась по усыпанным гильзами улицам.

Все эти 365 дней после 9 мая 2014-го Мариуполь жил, лечил, учил, работал, и казалось, что рана зарубцевалась. Но оказалось  - нет. Она кровоточит, а память о трагедии пугает. Большинство мариупольцев решило просто «пересидеть и затаиться» - только бы не повторилось то, что страшно даже вспоминать.

«Это было какое-то безумие. Я видел, как люди кидались под танки. Я сам лез под пули. Нас солдаты пытались остановить, объяснить. А мы ненавидели этих солдат... Сопротивляться толпе сложно. Все пошли, и ты пошел. Кто-то кричит, всех заводит, и ты как обезумевший раненый зверь, не убегаешь от опасности, а наоборот, с еще большей злобой бросаешься в пекло, на врага. Отрезвление ко мне пришло не сразу. Наверное, только тогда, когда я уехал из Мариуполя», - рассказал Владимир К. (имя изменено), участник тех событий.

У некоторых отрезвление не наступило до сих пор.  «ДНР» и те, кто ею управляет, могут смело считать 9 мая в Мариуполе своим военным трофеем. Удачная спецоперация.

Что они сделали? Подготовили террористическую группу, вооружили ее, организовали захват здания ГУВД и военное противостояние. После чего придумали легенду – бандеровцы пришли убивать милицию, поддержавшую дэнээровский протест в Мариуполе. Очистили эту благородную историю от своих снайперов на крышах, стрелявших в обе стороны конфликта, как на Майдане, от террористов (ну не было их по легенде, и все – привиделся Мангуст) – и вот вам готовый миф о расправе над мариупольцами.

Собственно, примерно то же проделала в свое время советская пропаганда с историей Второй мировой. Она очистила Победу от сотен тысяч инвалидов, которых сослали за колючую проволоку умирать, чтоб не портили облик советского человека, от десятков миллионов жертв войны (просто урезав количество трупов), от военных преступлений, совершенных советским командованием, от заградительных отрядов, расстреливавших своих собственных солдат, от голода на фронте, от страшных фактов, когда людей на танки заставляли идти с вилами и кирпичами. Очистила от миллионов предателей, перешедших на сторону врага, от 5 миллионов уклонистов. И вот сегодня, положив Победу в той страшной войне к себе в карман, как трофей, ею размахивают, словно мечом, разделяя общество на тех, кто бездумно повторяет «спасибо деду за победу» и тех, кто хочет знать правду.

Не могу не рассказать очень характерную историю одной семьи в годы Второй мировой. Ее поведал на Slon.ru руководитель экономических программ центра Карнеги в Москве Андрей Мовчан. В ней как в капле воды из океана – отражается все, что происходило в стране в те годы.

«Отец моего отца. Александр Андреевич Мовчан. Выходец из известного запорожского казачьего рода, по легенде основанного близким соратником Хмельницкого, породнившегося еще в XVIII веке с Вышневецкими, из семьи куренных атаманов – полковники Екатерининской эпохи, фамильный герб с тех времен, девиз «Козацкому роду нема переводу»...

Андрей Васильевич, его отец, сразу встал на сторону красных. Был облечен доверием партии – первый секретарь обкома. Все, что осталось о нем из воспоминаний, – был «железным», честным и прямым, как стрела с его фамильного герба. В 1938 году арестован и расстрелян. «За что?» – когда-то спросил я своего отца. «Как за что? Он был китайским шпионом, создавшим преступную группу из домработницы, дворника, кузнеца и пары крестьян».

В 1942 году мой дед был мобилизован в штрафной батальон как сын врага народа. Батальон отступал к Ленинграду и оказался в блокаде. Блестящие стратеги, командовавшие фронтом, в условиях нехватки продовольствия решили – штрафникам, оказавшимся «в тылу» (в резерве первого эшелона), еды не выделять вообще. Часть стояла (на фронте затишье), люди умирали с голоду – зимой подножного корма тоже не было. Дед рассказывал, что ему и его другу пришла в голову идея не ложиться, а двигаться – не хотелось умирать лежа. Так они и двигались днями. «Те, кто лег, умирали. Почти все умерли».

Месяца через два у того же командования возникла идея прорыва блокады. В часть приехал офицер, приказал построиться. Горстка из числа оставшихся в живых сумела встать. Офицер приказал сделать пять шагов вперед. Мой дед (он же был казак, железный, как и его отец) сумел. Те, кто сумел (сколько их было – пять, десять?), были «годны» для того, чтобы идти в прорыв. Кто прошел четыре шага или меньше – нет. Последних оставили подыхать, первых – забрали в расположение другого штрафбата, подкормить и подготовить. Там кормили. Как? Не знаю. Вот еще одна история: «Перед наступлением [кажется, через недели три] приехал в часть генерал, лощеный, толстый, на лошадях, с ординарцами. Ушел в блиндаж, лошадям повесили на морды мешки с овсом. Нас несколько человек, пока ординарцы отошли покурить и отлить, бросились к лошадям и отсыпали в шапки и карманы овса сколько успели. Несколько дней жевали его все». Овес у лошадей. Несколько дней жевали. Потомок гвардейских полковников.

Потом штрафбаты бросили на минные поля, разминировать собой. Не до саперов было, просто послать батальоны вперед на минное поле, а сзади поставить заградотряд было быстрее и надежнее. Потом была попытка прорыва, отступление, бегство. Деда ранило сильно.  Идти не мог. Приказ по части – раненых не выносить. Конец. Попросил положить его у дороги (не в траншее же казаку помирать), кто-то подложил ему под голову рваный танкистский шлем, ушли. Часа через два по дороге отступала танковая рота. Мимо трупов, раненых – не до них. Но у танкистов закон – своих не бросать. Солдата в танкистском шлеме, без сознания, затащили в танк и довезли до полевого госпиталя. Остальных (сколько их было?) оставили умирать. Моему деду 19-ти лет еще не было.

Пока снова стал в строй, война уже ушла на запад. Но штрафбаты никто не отменял. Правда, теперь они воевали более организованно и даже кормили солдат регулярно. А дед вину своего рождения почти уже искупил – получил полуторку, стал возить на ней боеприпасы. Но война есть война – все равно организация хромает. Уехал он (дело уже у Одера, и война уже к концу) за снарядами, возвращается обратно в часть, въезжает в деревню – а его встречают немцы. Часть отступила, мобильных тогда не было, его не предупредили. Пока немцы думали, что делать, он рванул улицами, развернулся и выскочил из деревни. Конечно, за ним гнались – на мотоциклах, на машине. «Я от них не отрывался. У меня же снаряды, они это видели, стрелять боялись». Не стали стрелять – себя пожалели, европейцы. Так и доехали до зоны, простреливаемой артиллерией, там немцы отстали.

Уникальная ситуация. За эту машину со снарядами его не просто перевели в регулярные части – ему дали орден Красной Звезды. В наградном листе так и написали – про машину, снаряды, немцев.

Он так и не погиб, он же был железным. Вернулся в августе 1945-го. Поступил на мехмат МГУ. Женился на дочке еврейского учителя из Полтавы, расстрелянного тоже в 1938 году (Израиль Аркаве, ее папа, в революцию оставил своих богатых и уважаемых родителей в Польше, чтобы помочь трудовому народу. Уехал в Полтаву, создал школу, женился, завел пятерых детей. Он, кажется, был немецким шпионом, но могу ошибаться).

Мой железный дед родил троих детей. Рисовал. Сочинял музыку, был членом союза композиторов. Стал крупным ученым. Создал теорию флаттера, которая позволила конструировать безопасные самолеты. Он много лет учил студентов в Московском университете. По его книгам и сейчас учат в университетах. Дожил он до середины нулевых. Слава богу, не дожил до портретов Сталина поперек фасадов».

Страшные факты. Для многих забытые, а для кого-то – доселе неизвестные.

И вот впервые за 70 лет со дня Победы Украина решила вернуть себе память об этой и еще тысячах подобных историй, имя которым – преступление против собственного народа. Нынешнее 9 мая – это Рубикон, по одну сторону которого миф о войне, рожденный советской пропагандой, а с другой – правда о страшной трагедии Второй мировой войны. И в этой трагедии СССР – не только страна-победительница, ценой немыслимого числа жертв одолевшая нацизм, но и страна, которая пошла на сговор с Гитлером и оккупировавшая Польшу и Прибалтику. 9 мая 2015-го в Украине показало, что переправа через этот Рубикон будет долгой и болезненной.

Коммунисты достали из нафталина того, о ком долгие годы было неприлично даже вспоминать – Сталина. Портрет Сталина несли к Вечному огню в Киеве, его несли к мемориалу в Кривом Роге.

«Если бы я был вчера в столице, я бы лично бросил яйцо в портрет. Сталин в моем городе! Это немыслимо!» - возмущен киевлянин Алексей, встречавший 9 мая в этом году в Мариуполе.

Чтобы защитить коммунистов от подобной реакции горожан, и в Киеве, и в Кривом Роге милиция взяла их под свою защиту. Что не сделаешь, лишь избежать провокаций. Тем более, что диверсии и без того готовились по всей стране.

В Одессе спецслужбы за неделю до праздника получили точный план дестабилизации в городе. Некая группа молодчиков под видом проукраинских радикалов должна была напасть на ветеранов войны. В этом же месте и в это время должна была появиться «случайно» камера российских СМИ, которая и сняла бы очередной ролик для кремлевской пропаганды. Но, судя по всему, принятые меры оказались действенными. В ночь накануне праздника на подъезде к городу остановили автомобиль, в котором и находились члены разведывательно-диверсионной группы террористической организации «ЛНР». Они должны были выступить в роли проукраинских активистов. У них выявлено оружие и взрывчатка.

СБУ удалось предотвратить теракти  в Святогорье, где террористы заложили взрывчатку под мемориал памяти на горе Артема. На эту гору каждый год 9 мая поднимаются ветераны. Спецслужбы сработали отлично, так что удалось не только обезвредить самодельные взрывные устройства, но и самих террористов задержать.

Вообще, в этом году милиция предприняла беспрецедентные шаги по обеспечению безопасности. Были определены города с наибольшей вероятностью диверсий (Мариуполь, Львов, Одесса, Харьков). Введены усиленные патрули, работающие круглосуточно. Проверялись все без исключения транспортные средства и люди, перемещающиеся по городам в вечернее и ночное время. Все эти меры оказались эффективными. Крупных провокаций и диверсий удалось избежать. И конфликт мировоззрений превратился в бытовую битву красного мака и георгиевской ленты.

Во Львове главному коммунисту Александру Калинюку вылили на голову несколько бутылок кефира прямо у его дома, чтобы он не принес коммунистическую символику на мероприятия, посвященные 70-летней окончания Второй мировой войны.